Рагнейд подняла руку с белым шарфом и выразительно помахала им. Браги с Оттаром стояли рядом. Конные эльфы держали норгский штандарт. Замок молчал.
— А кормятся они чем? Зимой, я имею в виду.
— Никакого заводика! — отрезала Рагнейд. — Ты бы еще Днепрогэс построил, или БАМ с Магниткой! Мы сюда отдыхать будем ездить, а не любоваться достижениями индустриализации.
— Сбавь обороты, они пятидесятого уровня каждый, — одернул его Бармалей.
— Чур меня! Но скоро, видимо, придется, хотя бы для того, чтобы унять реформаторский пыл моей благоверной. Кланы, чувствую, на колени из-за этого передо мной встанут — обещали выдать десятилетнюю индульгенцию на все мои проказы. Вот если дадут пожизненную — тогда не отвертеться. А у вас с этим вопросом как проистекает?
Глава вермахта повернул кристалл, и Наместник увидел. Ряды возов, скованных цепями по всем правилам — правое переднее колесо с левым задним. Белые крыши-подзоры, опущенные на борта и прорезанные вертикальными широкими бойницами. Лес хоругвей с уткой и чашей над ними. Мерно машущих цепами псоглавцев-гноллов и корявых гоблинов, в упор разряжающих арбалеты в конных эльфов. Услышал гнусавые псалмы на вульгарной латыни. И вспомнил, что ни один крестовый поход против гуситов не увенчался успехом. Ни одна битва немецким рыцарством не была выиграна. Табор погубило предательство умеренной Горы.