– Ну, а если бы вам вздумалось что-нибудь переменить в сигналах или передать другие?
Но как описать тысячи способов, изобретенных для тушения мокколетти: исполинские мехи, чудовищные гасильники, гигантские веера?
– Скажите, – отвечал граф, – неужели вы достигли занимаемого вами высокого положения, ни разу не подумав и не увидев, что возможны исключения; и неужели вы своим взором, которому следовало бы быть таким верным и острым, никогда не пытались проникнуть в самую сущность человека, на которого он упал? Разве судья не должен быть не только лучшим применителем закона, не только самым хитроумным истолкователем темных статей, но стальным зондом, исследующим людские сердца, пробным камнем для того золота, из которого сделана всякая душа, с большей или меньшей примесью лигатуры?
Дантес легко узнал этот герб, – сколько раз аббат Фариа его рисовал!
– А что вы делали? – спросил Альбер. – Приводили в порядок свои бумаги?
– А, вы уже знаете? – сказал личный секретарь министра, улыбаясь и пожимая журналисту руку.