– Так говорите скорее; я так давно не удивлялся.
В ту же минуту вбежал Эмманюель, не помня себя от радости и волнения.
– Бартоломео Кавальканти, – обрадованно повторил приезжий из Лукки, – совершенно верно.
– Как жестоко то, что вы говорите! – воскликнула Жюли в полном отчаянии, и глаза ее наполнились слезами.
Впрочем, если бы он и заметил, то не показал бы виду, ибо придавал слишком мало значения этой бумажке и слишком много значения своим двумстам тысячам франков, чтобы помешать англичанину, хотя его поступок и нарушал все правила.
– Ступай, Валентина, – сказала г-жа де Сен-Меран, – оставь меня одну с этим господином.