– Сударь, – сказала она с неподдельным ужасом, – ваш поступок – беспримерное безумие, а ваше покровительство весьма похоже на оскорбление.
– Мадемуазель Валентина не нуждается больше в помощи, – сказал д’Авриньи, – она умерла.
Франц ни минуты не сомневался, что этот человек не кто иной, как Синдбад-мореход.
Это был граф; он подошел к одной из дверей и открыл ее.
– Это я-то! Скажешь тоже! Напротив, я дам тебе добрый совет.
Старик замер на месте. Он чувствовал, что какая-то неведомая беда, огромная, непоправимая, нависла над его головой. Наконец он сделал несколько шагов, стараясь различить, что происходит под деревом.