Андрон повертел в руках фуражку и снова пересчитал папиросы на земле. Восемь. «Норд» он никогда не курил. Гадость навозная. В сельмагах такими торговать и то стыдно. Но курить хотелось безумно.
«Убитых бросили, — с облегчением подумал Андрон. — Это ничего. Вон их сколько, незахороненных».
Коваленко вроде уже не дышал — волокся бессильно, вместо центнера уже все два в обмякшем капитане, — Женька закряхтел.
— У них, кажись, пушка битая, — крикнул один из разведчиков, наблюдавший за немцами в бинокль.
— Герр Клекнет, я знаю, вы человек чести. Передайте.
— Он, в смысле корреспондент, при мне конверт открывал. Голыми руками. И у него, у корреспондента, рекомендации. Кроме того, он меня и Варшавина знает. И вообще я малость растерялся, — признался Земляков.