— У них, кажись, пушка битая, — крикнул один из разведчиков, наблюдавший за немцами в бинокль.
— Герр Клекнет, я знаю, вы человек чести. Передайте.
— Он, в смысле корреспондент, при мне конверт открывал. Голыми руками. И у него, у корреспондента, рекомендации. Кроме того, он меня и Варшавина знает. И вообще я малость растерялся, — признался Земляков.
Потом как-то разом все кончилось. Женька сел на изящную лавочку, в руках был одноразовый стаканчик. Не очень понятно, откуда взялся — запах слегка спиртосодержащий, но мерзостный. Ну его в задницу, возвращаться же сейчас. Подавит фармацевтика остатки умственных способностей, вообще неизвестно где очутишься.
— Тупим, — подвел промежуточный итог Женька.
Партизанская минометная батарея работала правильно — мины рвались на пологом спуске от деревни, — атаковавшие там немцы залегли. Разрывом мины повредило один из броневиков — тот встал, немцы приподнимались над бронированным бортом, стреляли из винтовок. Другие машины спустились почти к мосту. Шедшая головной самоходка развернулась, вспыхивал злой огонек рядом с ее недействующим орудием — пулемет самоходки резал короткими очередями через мост, прижимая партизан, залегших в неглубоких, нарытых за ночь окопчиках. У крайней избы пристроился немецкий грузовик с зениткой — этот скупо, но на удивление точно бил по Верхнему дзоту и окопам. Как назло, огонь минометов ослабел — запас мин у партизанской батареи был скромен. Поднялись залегшие немцы. Михась выцеливал бойкого немца, все взмахивающего автоматом, — наверное, офицер.