— Нет, мне так не кажется. Любой человек не в своем уме проявил бы себя задолго до этих событий. И потом, я не думаю, что шизофреники на такое способны.
Лишь утром она увидела, что ей оставили снаружи: в центре газона лежала мертвая лиса. Будто кто-то специально так сделал: настолько продуманной выглядела поза бездыханной тушки. Если бы Тина знала о лебединых крыльях, или утке, или о прочих животных, которыми убийца украшал творения своих рук, она никогда бы не решилась на следующий шаг.
Вслед за первоначальным изумлением и неверием в столь коварное нападение наступила чуть ли не безучастность, покорность судьбе. В этой темной комнате для нее нет жалости, Лин это знала. Никаких шансов на милосердие. И все же она должна попытаться. Ладонью прикрыв глаза от резкого, прожектором бьющего света, она попробовала разобрать что-нибудь в той тени, где сидел и наблюдал за ней ее тюремщик.
Такая убежденность меня несколько успокоила. Лишь много позже, когда рассеялись последние сомнения, что я действительно остаюсь здесь работать, доктор Мейтланд, посмеиваясь, признался мне за стаканчиком виски, что я был единственным претендентом.
Я внимательно посмотрел на Бена. Такое впечатление, что от обычного его добродушия не осталось и следа.
Дженни разжала пальцы. Нож, взметнувшись, тут же прочертил у нее на руке алую стрелку, едва не вспоров кожу. След немедленно вздулся и набух кровью.