Пока я ходил в паб за бутылкой вина, Дженни ждала снаружи. Моя просьба одолжить пару бокалов и штопор встретила такое недоумение, что я дал себе мысленного пинка: «Мог бы и сам догадаться!» Впрочем, понятно, почему я не сообразил заранее. Просто подсознательно избегал всего, что способно было придать нашей встрече романтический характер. Кстати, похоже, что и с Дженни происходило то же самое.
Слова вылетели сами, но Дженни, встрепенувшись, обернулась ко мне. В лунном свете была видна ее улыбка. В голову пришла мысль, что мы стоим очень близко друг к другу. Можно даже ощутить тепло ее кожи.
От могучего удара кулаком подскочил микрофон.
— Ага. И оба, наверное, вооружены. Причем один с армейской подготовкой. Нельзя — вы понимаете, нельзя! — проводить операцию, не спланировав все заранее. — Он вздохнул. — Я понимаю, вам сейчас трудно. И тем не менее мы знаем что делаем, хорошо? Доверьтесь нам.
У шкатулки кончался завод, и музыка мало-помалу замедлялась, превращаясь в нестройный набор звуков. Когда растаяла последняя нота, послышался шорох и вспыхнула спичка. На мгновение тени отпрянули от желтого язычка пламени, а затем мрак хлынул обратно. Этой крошечной доли секунды хватило, чтобы разглядеть лицо напротив.
Стиснув старинную деревянную кафедру, Скарсдейл окинул прихожан хмурым взглядом.