— Нет! Господи Боже, средь бела дня! Как вообще кто-то мог запросто постучаться и утащить ее?! В поселке полно вашей дурацкой полиции! Какого черта! Чем они занимаются?!
На следующее утро еще два человека угодили в ловушки, причем совсем в другом месте. Я находился в курсе всех дел, потому как в штате нашей амбулатории нет постоянной медсестры и мне пришлось лично обрабатывать раны в обоих случаях. Первым пострадавшим оказалась женщина-полицейский, которая проткнула себе икру, попав в замаскированную ямку с колышком. Как и со Скоттом Бреннером, я сделал все, что мог, и отправил ее в больницу зашивать рану. Вторая травма, у Дана Марсдена, местного сельхозрабочего, оказалась не столь глубокой: проволока лишь частично прорезала его крепкий кожаный ботинок.
Раздался дробный, щелкающий звук. Словно заводили часы. Все еще полускрытый в тени, мужчина поднес к лампе небольшой деревянный ящичек. Лишь когда он поднял крышку, Дженни поняла, что у него в руках.
Нет ответа. Кабинет Генри располагался в дальнем конце коридора, за углом. Все еще сомневаясь, не слишком ли много значения я придаю ерунде, я двинулся вперед. Через приоткрытую дверь блеснула полоска света. Я остановился, прислушиваясь, но за гулким биением собственного сердца ничего не разобрал. Положив ладонь на филенку, я начал медленно толкать дверь внутрь.
— Если хотите, я готов уволиться, — предложил я.
Домой идти не хотелось, поэтому я отправился в клинику. Я часто бывал там даже без особой необходимости. Временами в моем коттедже становилось одиноко, а у Мейтланда всегда можно найти хотя бы иллюзию работы.