Из ступора меня вывел металлический голос, раздавшийся в трубке. Я повернулся спиной и к лесу, и к дому.
Зажимая рану ладонью, Дженни вскарабкалась на ноги. Ее шатало, и потому пришлось опереться на стену. Глаза начали привыкать к свету, однако она по-прежнему отворачивала лицо. «Не смотри на него. Если он поймет, что ты его узнала, тебе отсюда не выйти». Увы, взгляд словно тянуло магнитом. Не к лицу тюремщика, а к тому охотничьему ножу, что он сжимал в руке, направив острие загнутого лезвия ей в живот. «О Господи, нет!..»
— Мне кажется, я вас раза два видела в «Барашке», — сказала она.
Наконец полицейские сделали все, что было в их силах, и я вернулся домой. За окном уже звучал утренний птичий хор, когда голова коснулась подушки.
Маккензи ущипнул себя за переносицу. Глаза у него были красные и злые.
— Боже мой, когда они его нашли, после всех этих лет… — Он замотал головой, словно стряхивая воспоминания. — Ну да, один из ее списка. Я-то думал, будто к тому времени достаточно закалился, чего бы она ни вытворяла. Беда в том, что он слишком отличался от ее обычных, неотесанных, мужланов. Интеллигентный, симпатичный. И такой, черт бы его побрал, молодой… Вся жизнь, вся карьера впереди… А у меня?!