— Вы считаете, это она? — спросил я Маккензи.
Я потоптался в нерешительность, зная, что такие вещи нельзя делать даже невзначай. И тут изнутри повеяло запахом. Точнее говоря, слишком хорошо знакомой мне гниловатой вонью со сладковатым привкусом.
Получилось как-то цинично, и Маккензи взглянул мне в лицо.
Он приподнялся с озадаченным (и виноватым, подумал я) видом. С другой стороны, все снова могло быть игрой воображения.
— Можете витийствовать, сколько вам вздумается. Только имейте в виду, что не один я задаюсь вопросом о вашей лояльности. Люди, знаете ли, разговаривают, доктор Ханхер. И то, что я слышу, весьма удручает.
«Это мы изменим», — решил я. В лаборатории почти все уже закончено. Как только я передам Маккензи отчеты, эстафетную палочку примет полиция. Вот пусть криминалисты и пытаются использовать мои результаты, а я лично смогу как-то загладить недавние упущения. «С завтрашнего дня, — сказал я себе, — моя жизнь вернется в норму».