Денис заметил, что во многих местах прекратили работу и прислушивались – звонкий голос Володьки летел не только над берегом – над всем озером, пожалуй. Но он, только что смущавшийся Бородина, уж когда начинал петь – то больше ни о чём не думал, кроме песни…
Шедший следом Шульце – он не видел из-за спины Ержана, что происходит, и вошёл следом – напрягся и стал похож на большую страшную кошку. Доля секунды – и он метнулся назад и вбок, за косяк, перехватывая автомат, но Денис уже выстрелил второй раз, и немец, тихо охнув, развернулся по оси, ударился лицом в дверь, присел и выпал головой в коридор. Приподнялся на локтях, изумлённо посмотрел на Дениса… и осел – теперь уже совсем – с коротким, почти радостным выдохом. Стукнул о каменный пол затылок.
– Холодно! – запротестовал было Денис, но тут же поднял руки и склонил голову: – Понял, пойду, куда велят.
На Третьякова-младшего обернулись разом все, и он почувствовал себя неудобно ещё до того, как Третьяков-старший ответил.
Женщины любили своих детей всегда, во все времена. Даже в самые дикие или самые страшные. Проявляли чудеса отваги, спасая их от опасности. Делали ради детей совершенно невозможные вещи. Иногда даже меняли ход истории, правда-правда. Но это была слепая любовь. Особенно страшная – именно страшная! – в те времена, когда у женщин становилось мало детей (чаще всего по их вине, из-за многочисленных искусственных прерываний беременности, как в последние десятилетия перед Третьей мировой, когда нерождённых детей убивали десятками тысяч каждый день. Денис даже поёжился, представив себе, какое давление некротического поля испытывали люди, жившие тогда – неудивительно, что мир сошёл с ума…). Ради своего единственного и слепо обожаемого ребёнка женщина могла, например, не задумываясь стать вражеской разведчицей и обречь на смерть десятки «чужих» детей. Женщина не слышала слов «Родина», «честь», «будущее» – стоило речи зайти о сиюминутной безопасности её дитяти. Женщина была готова погубить весь мир – лишь бы жили её сын или дочь. А если учесть, какую силу тогда имел феминизм – нетрудно себе представить, к чему такое отношение приводило.