Глянул мельком по лицам своих людей. Смешков и глумливых взглядов не заметил. Серьезно все воспринимают и вроде даже как гордятся мною.
— Не удивительно, что инквизиции удалось сломить барона, — неожиданно сказал мессир Франсуа. — Она умеет. Ведь до него такая судьба постигла целый рыцарский орден храмовников*. Они были мужественные и храбрые люди, но их сломали пытками. И все для того чтобы создать прецедент для отъема денег и имущества. Кстати и Монстреле в своей последней хронике открыто высказался, что, — дю Валлон на мгновение глянул на звездное небо, будто там у него висела шпаргалка и процитировал. — «Большинство дворян Бретани, особенно те, что находились с ним в родстве, пребывало в величайшей печали и смущении от его позорной смерти. До этих событий он был гораздо более знаменит как доблестнейший из кавальеров».
Дорогая редакция, я худею… Я ее уже хочу.
— Если будут бегать перелетами и нашим, и вашим. Если будут устраивать феодальные войны внутри государства — то обязательно. Будут бунтовать, устраивать мятежи — буду давить. В том числе и последним доводом короны.
Девчонка совсем голенькая спала на животе, веером раскинув на полкровати длинные золотистые волосы и поджав под мышку одну ногу. Но мне это спать не мешало — сексодром был знатный. В ширину как бы ни больше, чем в длину. А новые тюфяки из конского волоса — хай-тек по местным временам.
— Устрицы, Ваше Высочество, ешьте обязательно, не менее дюжины, — мурлыкал над ухом мэтр Дюран, самолично порхающий между мной и кухней. — После ваших вчерашних подвигов они хорошо восстановят мужскую силу. И даже добавят. А запивать их лучше всего белым Мускаде или ледяным сидром.