В небольшой городок Кремь могильщика привёл слух. Слух настолько нелепый, что не проверить его было просто невозможно.
— Худшую половину, — холодно произнёс черноволосый могильщик. — Да и спас ты меня только потому, что не видел, как я на самом деле владею мечом.
— Не знаю. Теперь говорю: ты самая красивая.
А прошлым летом она пришла из очередного похода раненой. Рана не была серьёзной, ей повредило чем-то лицо. Тогда я решил, что больше не отпущу её никогда… но отпустил. Она ушла осенью, в октябре, сказав, что идёт в Эзмил. Плёвое дело, исхоженный вдоль и поперёк могильник, нечего беспокоиться, сказала она. В конце ноября она пообещала вернуться. Ещё сказала, что проживёт с нами всю зиму. Я радовался, как ребёнок, думал, что за зиму, может быть, она остынет, решит остаться, найдёт себе молодого вдовца. Но…
Пинок отшвыривает Пса куда-то к пробиркам с мёртвыми зародышами, напоминаниями прошлых неудачных экспериментах, оставленных им. Сколько сил ушло на это… Но сейчас не до них. Не до четырёхруких людей с увеличенными мышечной массой и количеством серого вещества. Раздутые головастики с атрофированной второй парой рук, ни один из них не прожил дольше четырёх месяцев, а как раздражали их крики мук… Остался только один, последний, эксперимент. Но материала нет…
Молчаливый собеседник головы тупо хихикнул.