С улицы снова донеслись выстрелы, я ощутил, как вздрогнул кирпич за спиной, на голову посыпалась бетонная крошка. Едва выстрелы прекратились, я быстро высунулся, дважды выстрелил, особо не целясь. Мне лишь бы время протянуть.
Наконец я поднялся. Костер почти погас, белесый дым от вишневых углей истаивал в фальшивом небе.
Я перекатился на спину, на бок, и тут же скрутился клубком, как червь, пронзенный иглой.
Тело стремительно теряло чувствительность. Обычный пользователь уже бы давно погиб, но со мной такой фокус не пройдет. Регенеративная программа Дикаря просто отсекает все поврежденные участки аватара, позволяя сохранить механику.
Моя рука все глубже погружалась в тело Якоба Штрауде. Странно, но при этом его лицо продолжало жить, хотя я уже почти физически ощущал, как меняется и прекращает функционирование его ID-матрица, расщепляясь на отдельные файлы.
— А что так? Вроде бы войны еще нет, — заметил я, отвечая на рукопожатие. — Или уже успели трупы с улиц поубирать?