Глаза нобиля сузились, он скривился в хищной, очень недоброй усмешке, устремив взор в сторону входа.
— Это не сколопендра, — отозвался один из пушкарей. – Это сапер–автомат.
Среди ягеров прошел лёгкий шумок и зловещее перешептывание. Полукруг вокруг клина «черных» стянулся, охватывая, как стая гиен. На бесстрастных лицах панцерпионеров не отражалось ни единой эмоции.
Но все же, каждый раз, когда в переговорах, быстрых совещаниях и коротких спорах возникала пауза, Зимников непременно старался заполнить её каким‑нибудь шумом. Он говорил, что‑нибудь указывал или переставлял по столу предметы. Это были неосознанные, почти инстинктивные действия. Полковник боялся тишины, не хотел слышать далёкую канонаду, изредка доносимую порывами ветра под маскировочную сеть полевого командного пункта…
Быть солдатом страшно. Не всегда, но весьма часто.
— Разрешите, я ударю первым и смету их, — без лишних предисловий начал тот. – Это наша работа, и техническое оснащение вполне позволяет протаранить оборону с первого удара.