Батареи ПВО вокруг рубки выглядели завораживающе, особенно ближайшая. Стасорокамиллиметровый ствол уперся в помятую броню рубки на уровне колена – секцию палубы вместе с фундаментом и тумбой орудийной установки загнуло, как крышку консервной банки.
— Прибыло пополнение. С медикаментами. Пробились, как только чуть спал уровень радиации. С ними ещё какие‑то чины.
Ветер мел белую поземку, тоскливо завывая, как голодный волчище. Все кругом было белым – снег, небо, земля Казалось, что даже воздух приобрел серовато–белый цвет и сгустился. Идти в нем оказалось так же трудно – напор стихии давил, сталкивал с пути. Пройти надо было всего лишь каких‑нибудь сто метров, но дались они ненамного легче, чем пятнадцатикилометровый марафон, который ходок раньше пробегал каждое воскресенье.
Император так и не повернулся лицом к покидающим кабинет сподвижникам, поэтому никто не увидел посеревшего лица с чуть подрагивающими, бледными как у мертвеца губами.
Если пробелы в части штабной работы восполнили за счет кадрового резерва армии, то танками поделились «Братья».
Небо, прорезанное багровыми вспышками, иссечённое пунктирами трассеров, опустилось так низко, что, казалось, сейчас оно обрушится на океан, сплющив, раздавив все на поверхности. Из взбаламученных туч вывалился объект, похожий… да, более всего он походил на обкусанный бублик. Не сразу, но Томас вспомнил, что это дирижабль ПВО в виде кольца, с оружием и рабочими модулями, интегрированными прямо в многосоставной несущий корпус. Обкусанным он казался из‑за множественных попаданий, «сдувших» большую часть гелиевых контейнеров, несмотря на защиту и протектирование