— Господин ефрейтор, разрешите обратиться, — несмело обратился один из призывников, на вид самый юный.
Изначальный план всей операции по сокрушению Варшавского выступа предусматривал упор на таранящих ударах, использовании танковых групп на узких направлениях. При идеальном развитии событий Евгенике даже не понадобилось бы убероружие, но на всякий случай оно приводилось в полную боевую готовность. А так же подготавливались дополнительные удары избранными соединениями в стороне от главных направлений. Отчасти для отвлечения внимания, отчасти для дробления вражеской обороны. Однако, по мере доработки плана, от этих вспомогательных атак приходилось последовательно отказываться, переводя дивизии и бригады либо в состав основных группировок, либо в резерв. Единственными, для кого сделали исключение, остались ягеры, командующий Севером поверил в их особые возможности. Удар штурмовой дивизии должен был органично дополнить действия танкового корпуса «братьев» и всей атакующей группы, прикрывая их скорый марш к Варшаве после прорыва имперской обороны.
Последние два слова он отчетливо выделил голосом. Лейтенант вытянулся, боясь даже дышать, ловя каждое слово. Фрикке поправил портупею с коротким клинком, взглянул на часы. Ещё немного времени у него было.
В ракетоплане не было ни окон, ни иллюминаторов – нагрузка на аппарат не позволяла ослабления прочности корпуса. Даже в кабине пилотов все управление осуществлялось по приборам и специальным выдвижным перископам. На новейшей модели «Зенгера» обещали специальные экраны в салоне и проекцию изображений с телекамер, но внедрение этого технического чуда откладывалось. По понятным причинам — армия и План теперь съедали все ресурсы Державы.
Последние слова он произнес с отчетливым отвращением.