— Пойдет, — твердо сказал Таланов. – Я в них верю.
Они гибли. Но их было много, и они были храбры.
Хирург работал, как автомат, механически совершая заученные действия, которые следовало проделать в каждом конкретном случае. Скальпель, зажим, нить. Никогда ещё война так не старалась показать медику свое убийственное совершенство. Ранения всех видов и разновидностей, ожоги, облучение, минно–взрывные травмы, отравления – по отдельности и во всех мыслимых комбинациях.
Император молча взял донесение и внимательно вчитался в чуть смазанные буквы. Отложил лист на рабочий стол (откуда тот немедленно испарился, будучи подшитым референтом в специальную папку) и откинулся на спинку кресла, плотно зажмурив веки.
Гениальный физик и математик Айзек Айнштайн привлек внимание вождей Евгеники давно, ещё в конце двадцатых годов. Исследуя теорию чисел, неевклидову математику и риманово пространство, профессор Айнштайн обнаружил странный, в высшей степени загадочный эффект, проявляющийся при специфической комбинации электромагнитного излучения и сложносоставных резонаторов. Сам ученый полагал, что сумел материализовать теоретическую абстракцию – математический ноль. «Эффект Айнштайна» был крайне многообещающ, но обладал одной неприятной особенностью – активация неизменно влекла волну «энергетического отката», разрушающего все вокруг. Профессор и его ассистент чудом остались в живых после первого опыта и потратили много лет, безуспешно стараясь обуздать явление.
— Это что за сколопендра?.. – пробормотал кто‑то сбоку.