Скрипя зубами от ярости, Томас ударил по кнопке запуска, зная, что сейчас высоко в небе расцветут несколько ослепительно ярких разноцветных кустов, обозначающих «развернуться в боевой порядок, передать сигнал дальше».
— Слушаю вас, мой юный друг, — снисходительно–вежливо отозвался Томас, снимая шапку. Он намеревался поработать у себя в кабинете с накладными на топливо и составить новое расписание тренировок, но ужас, застывший в глазах лейтенанта разбудил любопытство нобиля.
— Наслышана, — улыбнулась Анна. Обычно у так называемых «business women» улыбка под стать облику – хищная, ритуальная. Но у Лесницкой она вышла на удивление очень милой, доброжелательной. – Неугомонный профессор все‑таки вырвался на фронт.
— Хорошо, — тихо сказал Константин. – Хорошо…
— «Да, они были простыми смертными, и мало кто уцелел, но они сделали свое дело».
Юта придерживалась старой кофейной школы, отрицая все, кроме воды и собственно кофе. Даже сахар считался недопустимо радикальным дополнением. Иван, иногда открывающий в себе зачатки эстета–экспериментатора, обычно добавлял мёд, сливки, щепотку корицы и каплю бальзама из трав на коньяке. Обычно оба беззлобно посмеивались над таким различием вкусов, но не в этот раз. Атмосфера вечерней посиделки под неярким светом одинокого плафона была слишком волшебной.