Снаружи что‑то стучало по броне, безобидно и часто, словно… словно хоровод серых козлят скакал вокруг, колотя коваными копытцами по бортам. Гедеон истерически рассмеялся, представив это зрелище — посреди поля боя серенькие животные, весело выбивающие искорки из «Медведя» маленькими подковками.
— Вызывай подкрепление, — мрачно ответил пастырь. – Сами не управимся, надо ещё хотя бы отделение стрелков с пулеметами и расчет ракетчиков.
— Миномёты! – гаркнул Ванситтарт, по лицу его текли слезы. – Я прикажу открыть огонь, и можете меня расстрелять!
— Чего ждёшь? – спросил Таланов. – Массированная химатака?
Поволоцкий потер лоб, затем затылок, короткая щетина царапала ладонь. Работать не хотелось, в прогретом салоне фургона тянуло в сон. Но отчет по психологическому состоянию раненых и медицинского персонала нужно было отправить как можно скорее. По старой студенческой привычке Александр с силой ткнул себя стилосом в ладонь, боль от укола на время отогнала сонливость. Перо вновь заскользило по листу бумаги, набрасывая черновик доклада.
Ещё одна ракета, ещё один пуск – и все. Как чернокнижник древней и страшной сказки, юноша накладывал на страх заговор, запечатывал его страшной клятвой – только один выстрел, и он покинет горящий истребитель.