Да, недавние размышления натолкнули меня на простой и логичный вопрос: почему я решил, что Фалиано узнал о том, что я Темный, лишь в момент появления Лакрийи? Разве ему есть дело до изменения статуса членов правящих семейств Нового Союза? Разве он пристально следит за событиями в соседнем государстве, забросив личные проблемы? Нет, он лишь разыграл для меня момент прозрения, чтобы перевести наши отношения в следующую стадию полного обоюдного доверия. Заставил поверить в то, что не выдаст меня Совету, который, как я уже догадался, давным-давно знал обо всем.
– Ну, мне же еще предстоит вернуть ее обратно в Фантар, поэтому до этого момента она должна оставаться целой и по возможности невредимой.
Я начал прислушивался к ним, стараясь отыскать среди всего этого шума один, принадлежащий принцу, которого продолжал убеждать король, напоминая ему о том, что разумный правитель не должен полагаться на чувства, а обязан заботиться о своей стране. Копаясь в ворохе слов и обрывков фраз, я решительно выбрасывал из сознания посторонние голоса.
– Да. В конфликте на западе я уничтожил один из человеческих народов. Довольно многочисленный, надо заметить... Но я нисколько не жалею о содеянном. Ведь именно благодаря этому мне удалось объединить четыре страны в одну и установить прочный мир, основанный на взаимопомощи и братстве... Кстати, последнее вовсе не метафора, если вы не в курсе, – добавил я для Хиноса.
Головой вертеть было больно, поэтому я ограничился разглядыванием пейзажа перед глазами и увидел весьма живописную картинку – уютную зеленую долину, окруженную невысокими, покрытыми деревьями холмами, и огромный круг выжженной земли. Столб, к которому меня примотали, стоял на краю этого круга, поэтому я вполне мог оценить размеры последнего. Долина не была безлюдной. На небольшом расстоянии от круга, охватывая его кольцом, на траве сидели желтокожие аборигены. Многие сотни аборигенов, очень похожих на те глюки, которые наградили меня камешком в лоб.