Ее звали Ольгери. Сама назвалась, когда в очередной раз поправляла повязки и поила его из тыквенной фляги.
– Я понял, что он сделал, – прошептал вернувшийся из коридора человек. – Он открыл окна. И теперь они льются сюда, как вода…
Не так он себе это представлял. Без ненужных убийств, без женских слез. Но в какой-то момент злость и жажда мести оказались сильнее разума. Пришло время остановиться.
– Люблю тебя, – шепнула на ухо, наконец-то его обняв. – Всех вас люблю.
– Ладно, не заводись, – сказал он примирительно. – Давай, высушу тебя.
Най застыл на пороге, потом все же шагнул в комнату, глядя на них с удивлением, словно не верил собственным глазам. Наверное, совершенно механически расстегнул куртку, снял и даже повесил на крючок у входа, а затем снова уставился на никуда не исчезнувшую и даже рук не разнявшую парочку.