– Да пошел он, – отозвалась моя соседка, и в голосе ее не было ни тоски, ни отчаяния, ни злости, ни единой эмоции – спутницы неравнодушия. Она говорила легко, как о картонном стаканчике.
Холод пробирал меня до костей, как того несчастного очкарика. Холод и жуть.
– Гриша сказал, ты с позавчерашнего дня в службе Доставки?
Потом ее просто вырубили. Свалили на носилки «Скорой помощи», заранее заготовленные, и затащили в джип частной охранной фирмы.
Воздух подземелья стал еще гуще: он лип к коже, будто мокрая ткань. Сэм бросился ко мне; первым делом я осторожно осмотрела его левую руку. Пальцы выглядели так, будто их прищемили дверью, – опухшие, и ногти почернели, но все фаланги были на месте.
– Послушай… А ты мне не одолжишь фонарь… на один вечер, а?