– Какого ребенка? – оторвался от телеграммы привратник.
– А толку? Все равно сделает по-своему. Еще и обидится, что тебе на нее нажаловалась!
Зима приходила в январе. Долго кружила морозным ветром над истомленными ожиданием домами, а потом, за одну враз притихшую ночь, накрывала их рыхлой пеленой. Проснулся с утра – а за окном словно стертый резинкой мир. Только там и сям, уцелевшими карандашными набросками, виднеется кусочек деревянного забора или сбившаяся после проехавшей телеги одинокая дорожная колея.
Никто из них не плакал и даже не делал вид, что расстроен. Только сидящая с краю востроносая женщина при виде священника всхлипнула и трубно высморкалась в платок. Остальные молча поднялись, поклонились и разошлись по углам.
Василий, словно не о нем говорили, с невозмутимым видом распахнул заслонку печи, поворошил кочергой поленья, помогая огню охватить их со всех сторон.
Сыночек, вот моя жизнь, например… Остальное тишина. Догадаешься – расскажешь потом за меня.