Василий, словно не о нем говорили, с невозмутимым видом распахнул заслонку печи, поворошил кочергой поленья, помогая огню охватить их со всех сторон.
Сыночек, вот моя жизнь, например… Остальное тишина. Догадаешься – расскажешь потом за меня.
никому больше не приготовить в этой посуде похиндз – традиционную кашу из толченого жареного зерна – с солью, с растопленным до темного дымка сливочным маслом но, если крепко зажмуриться, на секунду можно увидеть, как прабабушка размешивает ее деревянной ложкой,
– Нет. Но мне хочется сосредоточиться, понимаешь?
– Вот охламон! – беззлобно огрызнулся священник.
– Заболела? Может, к Ясаман за снадобьем сходить? – спросил Василий.