— Сейчас? — Лицо Дрофда сплошное огорчение. — По темноте?
— Скажи мне, что на этот раз мы не дерёмся.
Облегчение ключом забило внутри Кальдера, настолько сильно, что ему почти захотелось смеяться. Смеяться или блевать.
Трясучка вскинул бровь, ту что над нормальным глазом. Та, что над металлическим, даже не сдвинулась.
Она почувствовала головокружение. Опьянение внезапной перспективой жить, и снова увидеть мужа с отцом. Но надо отодвинуть надежду в сторону, и не оглядываться на неё. Она глубоко вдохнула и набралась твёрдости.
Они резко обернулись, но не по стойке смирно. Собственно, они глазели на него так, будто он — восставший из гроба призрак. Ему показалось, что он узнал их лица, но из усердных, вышколенных солдат те внезапно превратились в дрожащих, перепачканных грязью животных. Раньше Веттерлант никогда не боялся собственных людей, принимая послушание как само собой разумеющееся — но у него не оставалось выбора, кроме как нести чушь, севшим от страха и усталости голосом.