— Место? Я не вспомню, чтоб в моей дюжине было хоть раз больше десятка, а сейчас нас только шесть.
Финри шла, пробираясь от одной рухнувшей скорлупы до другой. Кашляла, глаза слезились. Ногтями раздирала мусор, переворачивала тела — за нею и он. Прочёсывая каждый клочок, лихорадочно, как и она. Даже более. Но совсем по другой причине. Я раскидаю наваленную дрянь и там окажется его увечный, зияющий труп, уже и близко не такой симпампулька, и она всё увидит. О, нет! О, да. Злая, жестокая, дивная судьба. И в безысходности она повернётся ко мне, и зарыдает на моём мундире, и, может статься, стукнет кулачком в мою грудь, и я буду её обнимать, и шептать вялые утешения, и стану скалой, стану её опорой, и мы будем вместе, как и должны были быть и были бы, наберись я храбрости к ней обратиться.
Полковник Валлимир — честолюбивый командир Первого полка Королевской гвардии.
— В наше время никто так не рассуждает, вождь, — произнёс Скорри, опираясь на копьё.
— Всем тихо! — закричал Кальдер на северном наречии, сдерживающе поднимая ладонь. — Спокойно! — Но вид у него неспокойный. А то как же. Сейчас все наши жизни на лезвии бритвы. А мне глубочайше пофиг.
— Ты освободишь руки и что дальше? — прорезался острый голос Элиз.