— Пожалуй, вам следует вернуться и показаться хирургу, сэр…
Они знали, кто она. Кто её отец. Без малейшего понятия как, но знали. Это или добрый знак, или очень плохой. Она взглянула на пожилого, и он одарил её легчайшей, извиняющейся улыбкой, затем содрогнулся — должно быть, улыбаясь, растеребил швы. Она поняла, что человек с металлическим глазом сместил вес на другую ногу — позади скрипнула половица. В целом они — не та компания, от которой стоило ждать добра.
Он посмотрел на пологую чашу колосящихся между лесом и Героями полей. Выглядит мерзко длинным путём для пробежки старика с раздолбанным суставом, да не с одним. Песни выше крыши переполнены славными бросками на приступ, но в обороне есть одно неоспоримое преимущество — это враг идёт к тебе. Он переминался с ноги на ногу, пытаясь отыскать самое удобное положение для колена, лодыжки, да заодно и бедра, но лучшее, чего добился — разнообразил убийственную боль всеми возможными её разновидностями. Он сам себе усмехнулся, мол, чего ты хотел? В основном, такова вся жизнь.
— Хуя ты выдал. Может мне надо было выбрать её на твоё место?
— Почему ж ты не велел своим старым мудням убить меня, пока мы сидели у костра? Чтоб уж наверняка?
Стодорог и его парни ворча рассаживались обратно по местам, желтоволосый парнишка, уходя, одарил Ручья суровым взглядом. Было время, когда Ручей ответил бы тем же, может даже одним-другим суровым словом. После сегодняшнего дня он лишь как можно быстрее отвернулся с колотящим в уши сердцем.