— Вождь? — Прошёптано мягко-мягко, едва ли громче простого дыхания.
— Тогда, добро пожаловать. — Горбушка не спеша поднялся на ноги, морщась, пока их выпрямлял, однозначно проклиная собственные негнущиеся суставы. — Здесь, как везде наверху, дует. Уж лучше внизу, в Осрунге, погреть ноги у огня. — Утробе стоило признать, что он прав. И задуматься, кто же в итоге выиграл от их уговора. Горбушка, исполнен дум, вложил меч в ножны, пока его парни собирали пожитки. — Это и впрямь почётный поступок, Утроба. Ты — мужик правильный, прямой, как стрела, правду о тебе говорят. Приятно, что люди с обеих сторон всё ещё готовы обсуждать и договариваться, посреди всего этого. Достойное поведение… вышло из моды.
Здоровый глаз Трясучки переключился на Сефф. Гляди тот с плотоядной похотью или омерзительным отвращением, Кальдер и то был бы счастливее. Но Трясучка видел в беременной женщине, словно мясник в коровьей туше, одну лишь работу, которую надо выполнить.
— Дай посмотреть! — Брейт тянул Ручья за рубашку, пытаясь украдкой глянуть в окно. — Что происходит?
— Ты смотрелся так мирно. У меня духу не хватило тебя разбудить.
Его ранило так поступать. Его имя добыто в боях и полито кровью, ибо он никогда не сдавал своих позиций, но в боях, обречённых на поражение, ему бы его не добыть. Он не собирался вставать против мощи Союза с одними только собственными людьми, чтобы потом другие высморкали носы и сказали — Кайрм Железноглав умер храбро. Нет у него желания пойти по стопам Белобокого иль Малорослика со Стариком Йолем. Все они умерли храбро, и кто теперь, в наши дни, поёт об этих бедолагах?