Он посуровел, перемялся с ноги на ногу, затем почесал яйца.
— Значит я — сучка Чёрного Доу? — Трясучка ткнул его в другую ногу. В бедро нож вошёл уже глубже. — Да, порой мне выпадает херовая работёнка. — Снова ткнул, куда-то под ягодицу. — Однако же, собаки не умеют браться за нож, не так ли? — Он говорил совсем не зло. Выглядел не зло. Скорее утомлённо. — А я умею. — Тычок, тычок.
— Вот так, — рыкнул Доу, и большинство вместе с ним кивнуло. — Вот так. — Но Утроба заметил несколько задумчивых взглядов, как только их лица стали исчезать в ночи. Вспоминавших свои непаханные поля или непаханных жён. Быть может, Кальдер ещё не настолько сошёл с ума, как казалось. Северяне, спору нет, любят сражения, но и пиво они тоже любят. И, как и с пивом, большинству под силу переварить лишь определённое их количество.
Утроба ковылял к могиле, растопырив бёдра, пытаясь вывернуться так, чтобы не болели суставы. Лучше бы ему пойти в какое-нибудь другое место, но есть ситуации, из которых не вывернуться. Все подтянулись сюда, собрались полукругом. Каждый скорбно притих. Дрофд, попытавшись засунуть в рот сразу целый ломоть хлеба, вытирал руки об рубаху. Вирран, натянув капюшон, укутывал Отца Мечей, как отец мог бы кутать своё больное дитя. Йон, с лицом ещё злее обычного — чего не так-то просто достичь. Утроба занял место в ногах могилы, между Агриком и Браком. Лицо горца утратило привычную красноту, сквозь бинты на ноге проступало большое свежее пятно.
— Финри, Финри, я уже сделал всё возможное, чтобы он получил занимаемую им должность. На случай, вдруг ты позабыла, его отец…
Байяз самую чуточку озадаченно шевельнул бровью. Точно на обычно послушную собаку, которая сегодня вдруг отказалась подойти к ноге.