Горст нащупал застёжку шлема и стянул его, ветер обдал лицо пробирающим холодом. Он тяжело поднялся на ноги, от речной воды доспехи налились свинцом. Он раскинул руки, как если бы обнимал дорогого товарища, и улыбнулся, когда ближайший северянин поднял меч.
— Она развязала руки, — прошептал он через плечо.
Была оранжевая вспышка, и смутное ощущение летящих предметов. Ему показалось, что он заметил, как Байязов слуга ударил в пустоту рядом со своим хозяином — его рука метнулась невероятным, смазанным движением. В следующий миг череп Горста зазвенел от взрыва, ещё более ужасного, чем раньше, сопровождаемого чем-то вроде боя великого колокола. Он почувствовал топорщащий волосы порыв и раскорячился, чтобы удержаться на ногах. В руке у слуги появился зазубренный кусок гнутого металла, величиной с обеденную тарелку. Он швырнул его на землю, где тот слегка задымился в траве.
Грянул чудовищный, непомерный взрыв, и он, отпрянув, упал на землю, обхватывая голову руками. Он не слышал ничего подобного, с тех пор как гурки подожгли свой заряд и разнесли в мелкий щебень сотню шагов стены при осаде Адуи. Стражники в ужасе выглядывали из за щитов. Утомлённые работяги, раззявив рты, приплелись, оторвавшись от своих костров. Остальные изо всех сил старались угомонить напуганных лошадей, двое из которых вырвали коновязь и стуча ею на ходу, галопировали отсюда подальше.
— Может, она и права, — хрюкнул он. — Ну. Насчёт круга.
— Благодарю. — Как смешно официально. Так можно обращаться к чьему-то дворецкому.