— Отослали бы и Мида со сдвинутыми на тряпках старухами — ещё был бы шанс победить.
— Значительному урону и смятению! — эхом откликнулся Сауризин.
Частокол почти потерян. Он заметил на настиле одного высокого союзного, мечом показывающего на мост, хлопая по спинам людей, стекавших с лестниц по обеим бокам от себя. У ворот до сих пор держалось несколько дюжин карлов, сплотившихся у лохмотьев флага, выставив полукругом раскрашенные щиты, но их обложили и намного превосходили числом, с настила в них засвистели стрелы.
— Староват я для этой херни, — бормотал Утроба, с каждым новым шагом морщась от боли в расшатанном колене. Ему давно пора на покой. Давным-давно уже пора. Сесть с трубкой под навесом на широком крыльце собственного дома, улыбнуться озеру в лучах заката — отработан честный трудовой день. Не то чтобы у него был дом. Но когда будет, то будет замечательным.
Утроба крякнул, разгибая ноги, и медленно поднялся, протрясая затекшие суставы.
— Почитай, что вырастил мальца, — пояснил Утроба, выпрямляясь и бросая вызывающий взгляд.