Взгляд его стал непроницаемым, как будто покрылся тонким стеклом. Я поняла, что сейчас услышу о чем-то ужасном.
Ну, если он это понял, значит я держалась так, как надо.
Перед тем как пойти на работу, я послала ему эсэмэску. Ни одному представителю мужской половины человечества я прежде не говорила таких слов.
Но сейчас, стоя напротив Брэдена, я осознала, что все мое хваленое безразличие как ветром сдуло. Мне было далеко не наплевать, нравлюсь я ему или нет. В отличие от красоток, которые наверняка бродят вокруг него стаями, я не могла похвастаться модельной фигурой, то есть не отличалась ни ростом, ни особой худобой. Конечно, коротышкой меня никто бы не назвал, но и высокой тоже. Слава богу, ноги у меня стройные и талия тонкая, но бедра широковаты и попа довольно увесистая. Да и грудь не маленькая. Волосы у меня неопределенного оттенка — что-то среднее между русым и каштановым, — зато густые, длинные и вьются естественным образом. Но у меня редко возникает желание ими щегольнуть, обычно я закалываю их в небрежный узел на затылке и почти никогда не распускаю. Глаза можно считать моим главным достоинством — так говорят люди. Я унаследовала от папы необычный, светло-серый с переливом цвет. Но в сравнении с глазами, которыми природа наградила Холли или Элли — кошачьими, миндалевидными, манящими, — мои гляделки проигрывают.
Я резко встала, но ручища Брэдена прижала меня к дивану. В следующее мгновение я распростерлась на спине, а он взгромоздился сверху. Я вытаращилась на него, не веря, что он способен на столь откровенное хамство.
В трубке раздалось сдавленное всхлипывание.