— …плотный текст. Трудно читать, с удовольствием вязнешь, как в киселе… Нет, как в бетоне!
Последовало минутное молчание. Может быть, обитатель ратуши последовал Кимовому совету. А может быть, просто раздумывал.
Она все равно пугалась. Они расставались — на неделю, потом он снова звонил.
— А кто, интересно, сделал человечество? — странным голосом поинтересовался Владимир Альбертович.
Их первые годы были очень хороши. Возвращаясь домой после особенно трудного дня, Ким еще во дворе, еще на лестничной площадке получал будто инъекцию теплого веселого ожидания, и за секунду до того, как дверь откроется, уже бывал счастлив не резким праздничным, а каким-то нежным, по-хорошему будничным счастьем.
Смеркалось. Молодежь зажигала свечи — обыкновенные, цветные, «танцующие». Бах! — в небе разорвалось маленькое солнце очередного фейерверка.