Комочек смолы выпал на обнажившуюся к тому времени Агатину грудь, потянул за собой ниточку вязкой слюны. Костя снова зарычал; Агатины колени, обтянутые узорчатым шелком, казались лбами разукрашенных цирковых слонов. Бедра ее были белые и круглые, будто рыба лосось.
Мяч был скользкий, трава — мокрой. В юности Ким серьезно занимался футболом, но Пандем, по всей видимости, тренировался тоже. Ким не мог сказать, что возня с мячом не доставляла ему удовольствия.
— Извини, — сказали они почти одновременно.
— Там нельзя пускать «хлысты», — сказал Ким громко, прерывая очередную инструкцию Алекса. — Там полно детей, они тащат с собой детей…
Ромки тогда не было. Кровать у Витальки была другая. Почему он вспомнил то утро?
Прошло полгода. Однажды ночью, отправившись по вызову, Ким оказался в знакомом дворе с пыльным палисадником, со старой скамейкой, где он, проводив Арину домой, обычно останавливался покурить. Квартира, порога которой Ким никогда прежде не переступал, оказалась маленькой, тесной, пропахшей сердечными каплями.