Прошло полгода. Однажды ночью, отправившись по вызову, Ким оказался в знакомом дворе с пыльным палисадником, со старой скамейкой, где он, проводив Арину домой, обычно останавливался покурить. Квартира, порога которой Ким никогда прежде не переступал, оказалась маленькой, тесной, пропахшей сердечными каплями.
Не отменяя прохладной улыбки, Александра объяснила девочкам — а на самом деле собравшимся вокруг зевакам-ценителям, — что девочки ошибаются. Ничего оригинального в свемузе пока не наблюдается: она, Александра, будет первой, кто зарукоплещет новатору, но пока — увы — имеем всего лишь механистический гибрид музыки со зрительно-тактильными фантазиями, нежизнеспособного уродца, недалеко ушедшего от своей шумной прародительницы — провинциальной дискотеки с мигающими лампочками.
— Куда домой — ко мне или к тебе? — тихо спросил Алекс.
Неужели мне хочется его ударить, удивился Ким. Какое постыдное… какое непреодолимое желание.
Как в детстве, не надо было думать ни о чем, кроме учебы, но в отличие от школьного рабства нынешние занятия приносили радость. Вопросы сыпались на голову вперемежку с ответами; Ким засыпал с учебником и просыпался с ним же. Само собой получилось, что из нескольких возможных направлений Ким выбрал биоконструирование.
— Мы вообще-то спешим, — сказал пассажир, светловолосый мулат, определенный поисковиком как Игорь-Дитрих Крошкин. Рядом с ним на водительском месте сидела очень высокая женщина с «обновленным» именем — Акация Светоряд; на третьем переднем сиденье валялась, забросив ноги на ветровое стекло, девочка лет трех. Относительно девочки поисковик сбоил.