После смерти магистра Марко должность старшего наставника оставалась незанятой, но на учебном процессе это не отразилось. Школа работала как хорошо отлаженный механизм: лекции, практические занятии, работа на выезде – все шло согласно утвержденным еще в сентябре планам… Только чаю теперь не с кем было попить в перерывах между занятиями.
– Считаешь, сможешь со мной тягаться, девочка? Да тебе еще расти и расти, чтобы узнать хотя бы половину того, что я успел забыть…
– Это Мариза? – подхватился с места Лайс. – Она все слышала?
Дома было хорошо. В Марони война казалась чужой и далекой, и все было как прежде: огонь в камине, вино на столе и друзья, давно ставшие семьей. Домик у залива заколотили на зиму, Лайс, Мариза и Ласси окончательно перебрались к нам. А Ромар под предлогом освобождения площади для новых жильцов переехал к Гелане. Сэллер бросил школу, разругался по этому поводу с отцом и теперь тоже жил у нас – ночевал в комнате Тин-Тивилира. Тэвка это не смущало: ночами он сидел на кухне, уничтожал запасы сладкого и записывал свою историю, вставляя в нее эпизоды из моих записей, отрывки легенды о маронской волчице и собственные фантазии.
На секунду мне показалось, что его рассудок сумел избавиться от гнета чужих воспоминаний – так пристально и недоверчиво взглянули на меня черные глаза. Но охочие до развлечений боги и здесь меня не оставили. Губы, жадные и жаркие, коснулись моих, сжимавшие запястье пальцы разжались, позволяя окровавленной ладони лечь на его плечо. И пока его руки гладили мои волосы и скользили вниз по спине, моя рука, оставляя алую полосу на белой рубахе, так же опускалась навстречу изголодавшемуся по крови каменному ножу.
– Алатти рассказала мне о вашем разговоре.