Лар кинулся к брошенной у постели одежде.
– Тот Гират, которого мы знали, – продолжил подпирающий косяк двери мужчина, – тихий, застенчивый, участливый. Нелегко признать, что все мы ошибались.
Сумрак укутался в подбитый мехом плащ и уселся в пододвинутое к очагу кресло.
Когда целительница закончила разбирать схемы и вновь посмотрела на меня, во взгляде не осталось и толики неприязни.
– Искрой? – осмелилась предложить я. – У нас… Там, где я жила, так говорили: «Из искры возгорится пламя».
Но Ромар знал, что жизнь полна несправедливости, и остался до утра.