Помнишь, родная? Ты так посмотрела на меня тогда, что я готов был до конца жизни клеить разбитые чашки. Тебе исполнилось двадцать семь лет.
– Я непрерывно говорил с тобой. Как еще я отдал бы тебе свою память? Но теперь тебе пора.
– Не бойся. – Тихий шепот, и холодный острый камень касается шеи.
– Расскажи про Пиан. Ил говорил, там красиво.
– Идите сюда, – позвал их к столу мальчик.
– Плохое место, – заявил мой маленький провожатый, – п-порченое.