Но не тут-то было. Народ-то ещё не угомонился. Хотен уже по пятому или десятому разу расписывал сценку на полянке, которая стоила ему завтрака. Светана начала, было, по прежним своим привычкам, отругиваться да отбрёхиваться. Зря. Открывать рот в присутствии поддатых, вятших и гонористых… Мужчины — как дети. Любознательны. Особенно выпивши и в компании.
– Вон пошла! (Это бабе, что за мной следом заскочила)
– На пороге, вирник. На последнем пороге.
А в историческом — нету у меня дуста. И что делать? Керосина — нет, дихлофоса — нет. И я просто не помню, как делается нормальная санобработка в полевых условиях. Не в стиле «ГРОБ пришёл» — у них и задачи другие, и оборудование. А вот чтоб насекомых вывести.
От каждого его движения прямо несло, можно сказать — разило, театральностью, ритуальностью и сакральностью. Я бы даже сказал — герметичностью. В исконном, первоначальном смысле этого слова. Когда заткнуто так секретно, что не воняет — это не просто такая удачная затычка попалась, это от бога Гермеса.
«Дощечки должны подсушиваться в сушильных камерах до влажности 18 %». Ну, вы, ребята, и загнули. Пошёл искать гигрометр. С градуировкой в процентах. Мда. Только методом тыка с последующим анализом. Мои-то мастера знают только три уровня влажности дерева — сырое, сухое и «так себе».