Если учесть, что Чарджи пришёл из опочивальни Марьяши, то представляю, что Аким ему сообщил. Пересказывать грубую ссору в большом семействе — бессмысленно. Рваный, беспорядочный поток мелких движений и громких слов. Сплошные эмоции. У деда явно отказали тормоза, а Яков ещё лежал со своей раной. Остановить владетеля было некому. Сунувшийся, было, к деду Ольбег — получил по полной. И даже с избытком: Аким подробно изложил любимому внуку своё представление о морально-сексуальных качествах его матери и его самого, как продукта реализации этих свойств.
Что-то не по «Янки» у меня получается. Или я чего-то не понимаю? Миссионерство прёт, пассионарность выпирает. Ну, так и я не из Массачузетса. «Я родом из СССР». При всем моём к этим, массачусетским — уважении. И пусть евреи считают себя богоизбранным народом. А мы не считаем — мы про себя так чувствуем. Только не знаем — для какого именно дела избраны. «Тест на выживаемость»? «Осталось только дустом посыпать…».
Просто от пиявок отцепляться — одеколон — лучшее средство.
Я тоже в ответ расплылся в улыбке. В глупой, непроизвольной… Стоп! Что она сказала?! Как это «насовсем»? А Рябиновка? А остальные причём тут? Положим, выглядывающую из-за угла сарая морду Хохряковича я ещё могу объяснить — «еёный муж». Но что тут делают Хотен, Светана, Охрим, Чарджи…. А где Потаня? Коней полный двор навели, барахло во вьюках…. Так она и вправду ко мне решила?!
– Мы тут жбанчик с квасом… В прохладное место поставили… А может, боярич кваску желает?