— У нас такого нет. Дороги чинят от казны, на большие расстояния народ по железной дороге добирается, что чиновник, что простой человек, всё едино. По трактам тоже казённый транспорт ходит. А железных дорог у нас много.
— Благодарствую, — Платон склонил голову. — Я уж тогда приберу его, чтобы и на завтра хватило. В сытое брюхо хлеб пихать — напрасно добро травить.
— Андрей, не греши! — пожурил отец Аркадий. — Я Савостиных давно знаю, православные они. Особенно хозяйка, часто в храме бывает. А вот вас, — поповский взгляд остановился на Гориславе Борисовиче, — простите, не припомню.
Платон уже не ругался. Чего шуметь, если у них всё решено? Может, хоть из своей шапки свой жребий выпадет добрым.
— Это ты тут о правах толкуй, а там — законы другие. «Уложение о наказаниях» читал? От телесных наказаний освобождено только дворянское сословие, да и то, если помнишь, унтер-офицерскую вдову городничий высек.
— Смотри, как изголодался! Так в титьку и впился. Ты вот о нём думай, а Серёжка, паршивец, за свои дела ещё ответит. Бог всё видит, уж он-то знает, чей грех, кого наказать надо, кого помиловать.