Газик завонял бензиновым выхлопом, и Савостины остались возле дома одни.
— Так он негодный, — растерянно проговорила та. — Ишь, как сносился!.. зубрить надо.
Закончился круг у савостинского дома. Никита с Шуркой тут же ускакали на речку, а взрослые по проулку мимо избы Горислава Борисовича поднялись к автобусной остановке, чтобы завершить молебен честь по чести. Там разобрали образа, а прочие дары оставили Анне — её решето, она трясла, ей и пряники есть.
— За что? — тихо ужаснулась Фектя. Слыхала она что-то о раскулачивании, но никак не могла понять, хорошо это или плохо? Вспомнить мироеда Потапова, так его бы потрясти рука сама тянется. Потом вспомнишь Шапóшниковых — так им и поделом в нищете жить. А когда человек на разрыв жилы трудится — зачем же его зорить?
— Куда столько? — ужаснулся Горислав Борисович.
— Успокойтесь. Вы же видите, когда вы говорите правду — я верю, даже если это очень странная правда. И в кого это я такой доверчивый? Очень вредное качество при моей работе, но иногда бывает кстати.