— Ага!.. Конечно, в избе не повернёшься. Все нормальные люди давно в городе живут, одни мы, как дураки, в Ефимках сидим.
И вот теперь небывалые переселенцы шагали сквозь непроглядный туман, по облаку, добираясь в те места, где земля пуста, где лес и река ждут мужика.
Надо бы покормить сына, но смертельно стыдно обнажать грудь при Серёже. Лучше уж на автовокзале, там люди чужие, им дела нет.
— А у Савостиных ружьё было и по крайней мере двое из них стрелять умели хорошо. Это вам не хотелось бы исправить?
«Ради кружки молока», — невольно покаялся Горислав Борисович, молча слушавший спор.
Все трое, как понял Горислав Борисович, были убиты выстрелами из ружья, автоматы с пистолетными патронами нашлись здесь же, в машине. Горислав Борисович уже жалел, что напросился посмотреть на подъём машины. Хотелось оказаться где-нибудь, где нет посиневших трупов, с развороченными картечью головами, где никто не ведёт профессиональных разговоров о кучности выстрела и отпечатках пальцев. По счастью, майор сам, не ожидая просьбы, предложил Гориславу Борисовичу вернуться на базу. О том, чтобы остаться у себя, Горислав Борисович уже не мечтал. Было попросту страшно, в воспалённом воображении представлялось, как ночью бесшумно растворяется запертая дверь, на пороге появляется мертвец, водит по комнате заводяневшими глазами, а вслед за слепым взглядом шарит всевидящий зрачок автоматного дула. Вообще-то мертвецов Горислав Борисович не боялся, но после сегодняшнего — любой забоится, а уж пожилому человеку мечтательного склада подобные встряски и вовсе противопоказаны.