Не было сил заставить себя подняться и сделать шаг хоть в какую сторону. Назад, за брошенными людьми не пускал двойной страх: перед хищным зверьём и хищными людьми, которых надлежало спасать. К дому? Но там ждёт оставленная майором подстраховка. Горислав Борисович обязан вернуться с сопровождающим, и, если он явится один… всякому понятно, что ничего хорошего не будет. Так что даже если зажать совесть в кулак, всё равно деваться некуда. В покое его не оставят; сначала придётся выручать завязшего в прошлом майора, а потом неугомонный кагэбэшник вновь возжаждет корректировать историю. И уж на этот раз он не промахнётся, вломится со своим отрядом прямиком, куда метил. Такие, как он, не отступают, потому что знают, что надо делать, и делают это с убеждённостью знающих людей. Знающим ведомы проблемы, но неведомы сомнения, — тем они и страшны. Вот пусть остаются там, среди прочих страшилищ! И вообще, с чего он взял, будто убил кого-то? Они живы, там, в мезозойском прошлом… неужто двадцать вооружённых мужиков не отобьются от одного ящера? Да как не фиг делать, на ура отобьются! Домой попасть, правда, не получится, но они и не собирались возвращаться, знали, на что идут. Хотели в прошлом жить, вот пусть и живут. Игуанодонов разводят и их же русифицируют. Не так давно довелось Гориславу Борисовичу пролистать некую псевдоисторическую книженцию фоменковского типа, так её автор объявил, что русская история насчитывает много миллионов лет. Надо же, прав оказался, обормот, ещё в мезозое жили на Земле русские люди! Так что никто не убит, кроме разве что крокодила. И можно было бы жить спокойно, если бы не проклятая предусмотрительность майора: в двадцать первый век Горислав Борисович должен выйти с сопровождающим, которого наверняка ждут. И спросят, как добрался до места майор и почему не изменилось к лучшему положение Российского государства.