— Ну, дед, ну насмешил, юморист! Семьдесят пять рублей за старую доску, во, умора! Я понимаю, семь пятьдесят, а ты загнул цену, это по-нашему!
— Вы что себе позволяете?.. — вскипел Горислав Борисович.
Под эту болтовню Чюдой впустил гостей в дом, где царил холостяцкий неуют, усадил за стол, принёс из клети жбан со злым, перекисшим квасом.
— У нас… — лейтенант сразу поскучнел, — у нас район большой, ситуация криминогенная…
Ничего такого Гориславу Борисовичу не казалось. И, сдёргивая Савостиных, ни о каком переселенчестве он не думал. Однако возразить было нечего, и он молча кивал головой, не то соглашаясь, не то просто покачиваясь в такт лошадиным шагам.
— Пустите переночевать! — донеслось снаружи.