— Ты — с нами. Паспорт тебе выправили на нашу фамилию, чтобы с цензом оседлости проблем не возникло, так что ты теперь Савостин Гаврило Борисович. Горислава, извини, в святцах нет, а бюрократы народ въедливый, так что с новым именем спокойней будет.
Фектя оглянулась, ища, на чём показать своё умение, потом шагнула к зарослям крапивы, кучившимся позади двора.
— Понадобится — станцует, — без тени усмешки заверил майор. — Хотя в основном придётся работать с его папой. До восемьдесят первого года — прорва времени, может быть, и сработаемся. А там, глядишь, и поживёт ещё царь-освободитель. С бомбистами разобраться не так сложно. А чтобы сынку его было не обидно, что престола ждать приходится сверх назначенного историей, мы ему почечки подлечим, алкоголем ослабленные, а заодно и катастрофу на станции Борки предотвратим. Глядишь, Миротворец лет на десять подольше проживёт.
— Да какой же это бизнес? Он чаще сеном торговал. Там покосов не хватает, сено весной дорожает, а тут травы полно: коси — не хочу! Платон для этого и косилку купил, и конные грабли.
— Совершенно точно! Я и прежде там ни с кем не знался. Приходил, сдавал монеты, получал деньги и сразу уходил.
— Да вы что, совсем оборзели?! — взревел Никола. — Сами говорили, что доски старые, а теперь и от этого отказываетесь?