Пошатываясь вышел на кухню и вернулся с помойным ведром, полным грязной воды, картофельных очисток и ещё какой-то дряни. С маху, едва не забрызгав гостей, выплеснул всё это богатство на пол, сверху шлёпнул половую тряпку.
Старейшина степенно кивнул, негромко сказал что-то, обращаясь к закрытому входу. В юрту немедленно вошла та же молодая женщина, что приносила шубат и мясо. Теперь в руках у неё был начищенный медный кумган.
Горислав Борисович учил читать Шурку и Микитку, тетешкал новорожденного Миколку… Даже школьные ранцы и азбуки для старшеньких никакое не гороно выдало, а купил Горислав Борисович за свои кровные. Так, не побывав отцом, он попал прямиком в деды, хотя младшие Савостины звали его дядей.
— Не серчай, Борисыч, — смущённо проговорил Платон, дохнув густым винным ароматом. — Не пришлись мы ко двору в твоём Беловодье. Придётся тебе молоко в автолавке покупать.
— Дранью, что ли, кроют? — спросил Платон.
Всё собрано, пора ехать. И есть для того верный способ: зарок, наложенный непьющим Гориславом Борисовичем.