— Опять же, Миколка, — рассуждал Никита, легко разворачивая Горислава Борисовича в сторону очередного выхода. — Как-нибудь потом я расскажу, что он учудил, а пока ясно одно: глаз да глаз за парнем нужен. Ну да ничего, он у меня теперь по струнке ходить будет, я, когда надо, могу авторитетней майора рявкнуть. Так что с какой стороны ни посмотри, нужно мне побыстрей к своим воротаться. Лето у нас, как ни крути, уйдёт, чтобы на новое место переехать. В Княжеве или Ефимкове поселяться, что гвоздь в сухостойное дерево вбивать. Так что насчёт Шушенского я не шутил. Выберем место, землю разработаем. Между прочим, заметь, кое-что из майорской программы в жизнь проводить станем. Переселенцам, а их в девяностых годах немало будет, от нас какая-никакая, но помощь. Ведь это у нас с собой денег на несколько лет аккуратной жизни, а другие с места не сами снимаются, их жизнь срывает в чём мать родила. Опять же, ссыльнопоселенцы… мне этим людям много есть чего сказать, так что не они меня грамоте учить будут, а я их. А то мне покою мысль не даёт, что лет через пятьдесят какой-нибудь нетрезвый Шапóшников явится раскулачивать Митрошкино хозяйство.